|
ИДЕНТИЧНОСТЬ,
КОММУНИКАЦИЯ, TEEN - AGE
|
АВТОРСКИЙ
ПРОЕКТ ЗАХАРА РОХЛИНА
|
| ГЛАВНАЯ >> СТАТЬИ |
©З.РОХЛИН
2002
|
КОММУНИКАЦИЯ ТИНЕЙДЖЕРОВ:
ЗНАКОВО-СИМВОЛИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
2.2 Инструментарий исследования.
3.1. Проблемы анализа полученной информации.
3.2.Соотношение количественных и качественных показателей в собранном материале.
4.1. Селекция и типологизация данных - ступени анализа.
6. ЗАКЛЮЧЕНИЕДанная работа представляет собой результаты эмпирического анализа исследовательской информации, собранной в ходе опроса в одной из Петербургских школ в течение 1999 года. Проведенный опрос был посвящен проблемам социального взаимодействия подростка с окружающей его референтной средой.
Прежде чем приступить к описанию методики анализа полученных данных и знакомству с результатами этого анализа, стоит сделать некоторое отступление.
Используя понятие "социальная сеть" коммуникационный ареал подростка можно поделить на несколько условных и, разумеется, взаимосообщающихся секторов. Это семейные коммуникационные сети - вся совокупность связей и единичных контактов с родственниками, близкими. Частично в этот ареал входят наиболее значительные (по удельному "весу") коммуникационные контрагенты членов семьи. Второй сектор - индивидуальная, произвольно сконструированная сеть подростка. Агенты этой сети - результат личного его выбора. Третий сектор составляют навязанные в ходе вторичной социализации контрагенты, включенные в соответствующие институции (на данном возрастном этапе это, прежде всего образовательные учреждения).
В рамках этих секторов подросток реализует свой социальный потенциал. Он приобщается к условиям статусно-ролевой игры, постигает правила коммуникационных стратегий: обучается правильно распределять потоки поступающей и исходящей информации, с необычайной интенсивностью формирует и расширяет свой лексикон.
Не будет ошибкой сказать, что именно teen age со всей присущей ему спецификой социализационных аспектов определяет особенности дальнейшего социального поведения субъекта. На данном возрастном этапе индивиду приходится решать ряд проблем, связанных с референтным окружением. Среди них можно выделить следующие:
1) Рекреативные - связанные с групповой иерархией
2) Эдукативные - связанные с проблемой обучения, как институированного, так и латентного.
3) Гендерные - связанные с подростковой сексуальностью.
Каждая из них требует определенной позиции индивида по ряду связанных с ней вопросов. Также индивид обязан в ряде ситуаций эту позицию декларировать. Декларирование своего отношения, в свою очередь, требует определенного лексического запаса, позволяющего выразить это отношение к проблеме. Ж.Пиаже выделил три основных средства взаимодействия общества и личности нормы, ценности и знаки. Последние являются носителями скрытой, закодированной, информации о двух предыдущих.
Целью данной работы является сравнение используемой респондентом знаковой лексики с его поведением внутри референтной среды.
Отправной точкой анализа в данной работе служит символическая лексика, которой в том или ином объеме обладает респондент. Разумеется, невозможно было бы пытаться выявить ее полный состав, да и незачем. Гораздо важнее для исследователя определить: как, каким образом респондент ее использует, какими средствами пользуется при передаче символических смыслов. Для решения подобной задачи был проведен своего рода эксперимент.
Так как в процессе передачи информации от реципиента к коммуникатору и обратно используются несколько каналов передачи информации, то для выявления особенностей конструирования респондентом символических элементов сообщения необходимо было бы анализировать каждый из каналов. В принципе, это вполне возможно, но сопряжено на практике с рядом трудностей технологического характера. Кроме того, при неопосредованно - интерсубъектной трансляции происходит значительная диффузия содержания сообщения в рамках задействованных систем кодировок: вербальной, оптико-кинетической, пара- и экстралингвистической.
В связи с этим представилось более удобным сузить число информационных каналов (и, соответственно, систем кодирования), опосредовав транслирование сообщения респондентов.
Это удалось сделать путем разработки специального задания для респондента. Оно заключалось в том, чтобы, используя изобразительные средства, респондент создал рекламное сообщение. Специфика в данном случае заключалась в том, что содержанием данного сообщения являлась сама личность респондента.
Форма оформления данной информации в виде рекламы была инспирирована идеями Р. Барта, изложенными в работе "Риторика образа".
В ней он отмечает, что "значение всякого рекламного изображения всегда и несомненно интенционально." И далее: "означаемые сообщения-рекламы априорно сами суть свойства рекламируемого продукта, и эти означаемые должны быть донесены до потребителя со всей возможной определенностью. Если всякое изображение несет в себе те или иные знаки, то несомненно, что в рекламном изображении эти знаки обладают особой полновесностью; они сделаны так, чтобы их невозможно было не прочитать: рекламное изображение откровенно, по крайней мере, предельно выразительно".
Из этой цитаты достаточно ясно видно, что сами "законы" рекламного дискурса побуждают использовать те приемы, ту символическую лексику, которая позволила бы максимально воздействовать на адресата. Следовательно, побуждая респондента создавать рекламное изображение, мы побуждаем его использовать лексические механизмы "активного воздействия". Ниже я попытаюсь продемонстрировать, что сфера применения этих механизмов аналогична структуре рекламного дискурса. Идентичны цели их приложения, а, следовательно, во многом идентичны и способы применения.
Какие аспекты социального поведения респондента связаны с приложением механизмов символической лексики? В первую очередь те, в которых необходимо мобильно сконструировать емкое сообщение, обладающее максимальной эффективностью. Оно может быть как интенционально - побудительное, так и констатационное. В последнем случае возможны два варианта его оформления.
Первый подразумевает простую передачу определенной информации, закодированной в символ с инструментарной целью. Имеется в виду частая необходимость быстрой передачи большого объема (а символ может вполне служить "упаковкой" информационного массива) или же необходимость перекодировки определенной информации в целях ограничения доступа к ней.
Второй подход отличается от первого большей силой воздействия личных стремлений и отношений коммуникатора к транспортируемой информации. Его позиция может либо открыто декларироваться, либо быть замаскированной. В любом случае это не означает императивной окраски передаваемого сообщения, скорее речь идет о стратегиях повышения (или наоборот - понижения) статуса информации.
Если вернуться к приведенной в начале работы типологии социальных пространств, то становится ясным, что три основных перечисленных группы проблем (связанных с характером окружающей социальной среды) предполагают различные коммуникационные стратегии.
Их можно разделить на две большие группы - ретиальные (сетевые) и аксиальные (адресные). Первые подразумевают большое (или неопределенное) количество адресатов, вторые - единичного (определенного) адресата.
Соответственно можно соотнести тип стратегии с социальным конкретной социальной ситуацией и поведением респондента в ней.
Аксиальная стратегия предполагает наличие устойчивой социальной связи, знание коммуникатором особенностей восприятия реципиента. Эта стратегия приложима в устойчивой малой группе, при условии стажа членства в ней отправителя сообщения.
При контакте с реципиентом или группой реципиентов, чьи индивидуальные особенности и социальный опыт неизвестны (или же респондент не желает идти на риск и пытаться этот опыт предположить) используются ретиальные стратегии. Однако в последней ситуации возможно предположить и парадоксальный, на первый взгляд, сценарий развития событий. Он заключается в том, что коммуникатор намеренно использует аксиальную стратегию поведения, вызывая при этом намеренный сбой восприятия реципиентов. Расчет при этом делается на то, что по прошествии определенного периода времени все реципиенты либо приспособятся к стилю коммуникатора и поддержат его, либо отсеются те, кто данный стиль поддержать неспособен. Таким образом, осуществляется своего рода селекция социального окружения, маркирование дистанций между его элементами.
Анализируя на представленном эмпирическом материале стратегию респондента (подразумеваемую как ретиальную) мы, на основе наличия или отсутствия соответствия установочного числа адресатов, можем реконструировать характерный для респондента стиль коммуникации.
Объектом исследования стали учащиеся 8-х и 11-х одной из школ Центрального района Санкт-Петербурга. Возраст респондентов составил соответственно 13-14 лет (респонденты категории "А") и 16-17 лет (респонденты категории "В"). Гендерное соотношение (м :ж) в категории "А" составило 6:5, а в категории "В" 3:4. Численность респондентов категории "А" составила 52 человека, а категории "В" 42 человека.
В качестве основного инструментария опроса выступила анкета, распространявшаяся среди школьников. Она включала в себя достаточно большое количество открытых вопросов, что позволило респондентам достаточно свободно формулировать свои мысли. ( Эскиз анкеты см. в приложении 1).
Существенно повлияла на характер предлагаемых вопросов, их формулировку и расположение в опроснике необходимость учитывать возрастные особенности респондентов. Приходилось, во-первых, принимать в расчет еще не очень высокий уровень их образования. Во-вторых, в данном случае практически невозможна была апелляция ко многим социального опыта респондента. В-третьих, больше чем в анкетах, ориентированных на респондентов среднего и старшего возраста, приходилось уделять внимание динамичности развертывания вопросов инструментария. Необходимо было заинтересовать ребенка и увлечь его на все время заполнения анкеты. В результате это закономерно привело к тому, что ряд прямых вопросов был заменен мини-системами косвенных вопросов.
Учитывая, что исследование было комбинированным, то есть преследовало ряд исследовательских задач, не всегда явно связанных с проблематикой данной работы, только часть вопросов анкеты была отобрана для анализа.
Из вопросов, предложенных в анкете респонденту, кроме собственно графического задания, наиболее существенными для проведенного анализа явились следующие :
А)да
Б)нет
2. Вы бы рассказали о себе, что в первую очередь вы...
1) сын/дочь своих родителей
2) ученик/ученица такого-то класса такой-то школы
3) друг/подруга в компании своих друзей
4) человек, у которого есть то-то и то-то
5) человек, который занимается в такой-то секции, кружке, клубе
6) другое
3. Представьте, что вы решили подружиться с компанией ранее незнакомых вам людей. Что вы в первую очередь попытаетесь узнать?
1) выясните, кто пользуется наибольшим уважением в этом коллективе
2) постараетесь узнать их моду, сленг, харктерные приколы
3) узнаете, как обычно они проводят свое свободное время
4) стараетесь выбрать наиболее симпатичных вам людей и подружиться с ними
5) выясните реакцию каждого в отдельности на знакомство с вами
6) выясните, кто может оказаться наиболее вам полезен в определенной ситуации.
7) выясните. что нужно делать, чтобы завоевать лидируещее положение в этой группе.
4. Всех ли вы можете пригласит к себе домой?
1) да, любому человеку я с радостью покажу, как я живу
2) нет, в мой дом могут войти только близкие мне люди
3) не всем бы я хотел/хотела показывать некоторые вещи, но впрочем, это не большая проблема
5. Назовите 5 ваших любимых групп, музыкантов, исполнителей
6. Каково ваше главное увлечение (открытый вопрос)
7. Как долго вы можете слушать музыку, которая вам не нравиться, или же смотреть неинтересный вам фильм?
- долго, если это происходит в компании моих друзей и хороших знакомых
- ни при каких обстоятельствах
- могу, если происходит при обстоятельствах, на которые я не могу повлиять (напрмер, в официальном месте, при гостях родителей и т.д.)
- могу слушать долго, если это нравиться моей девушке/молодому человеку
- мне, в общем-то, все равно
- если мне не нравиться, то постараюсь приложить все усилия, чтобы выбрали вариант, устраивающий всех
Собственно предметом анализа стали, во-первых, вопросы анкеты, приведенные выше (см. п.2.2.) и полученные рисунки. Специфика инструментария, порожденная необходимостью охвата достаточно большого для антропологического исследования числа респондентов, выразилась в возможности двойственной интерпретации результатов. С одной стороны, инструментарий и методика сбора информации (анонимный анкетный опрос) вполне позволяли воспринимать полученные данные как количественные и, в соответствии с методикой количественного анализа, требовали установления определенных взаимосвязей и взаимозависимостей между ними. С другой стороны, высокий уровень открытости инструментария позволял рассматривать предложенную респондентам анкету как некий вариант формализованного интервью. Такая исследовательская позиция предполагает уже использование квалитативных методов.
В результате возникла проблема выбора аналитических приемов, приложимых к данному массиву. Наиболее адекватным представилось использовать для предварительного анализа квалитативные методики и технологии. На втором, обобщающем этапе, производилось сопоставление и обобщение полученных на предыдущей стадии выводов, качественные данные кодировались и выступали как один из элементов квантитативных операций.
Качественный анализ начал производится уже на самых первых стадиях сбора информации. С другой стороны какой либо выбор между описанием специфики объекта на основе собранной информацией или вычленением из нее универсальных закономерностей не производился. Первоначально исследование символической лексики мыслиось как сугубо качественное, поэтому какие-либо предварительные теоретические построения не входили в исследовательскую задачу. Однако позднее представилась возможность расширить количество респондентов. В связи с этим возникла необходимость в разработке хотя бы минимальной теоретической базы. В ее основу была положена гипотеза о том. что распространенность социальных связей респондента, его готовность к расширению социальных контактов находится в непосредственной связи с преобладанием ретиальные, или же, наоборот, аксональных элементов в лексическом запасе. Оба эти фактора были поставлены в зависимость с третьим - со стремлением респондента к лидерской позиции в референтной группе сверстников или хотя бы к увеличению своего статуса в ней.
Селекция данных производилась следующим образом:
- Первый проход сквозь массив включал в себя общий обзор результатов по графическому заданию в анкетах обоих категория респондентов. Была произведена предварительная оценка эффективности включения данного задания в инструментарий. Были приблизительно выделены категории оценки эффективности выполнения респондентом задания. Полученные изображения были рассортированы по степени графической насыщенности.
- Второй проход сквозь массив предполагал распределение изображений по группам. В основу распределения рисунков (и сопутствующих анкет) легли следующие критерии:
1) Развернутость иконико-текстового ряда.
2) Соотношение текстового и иконического уровня в изображении (сравнивалось преобладание одного уровня над другим, а также наличие или отсутствие одного из этих уровней)
3) Наличие типического сходства в изображениях.
На последнем пункте стоит остановиться подробнее. При анализе анкет возник вопрос - каким образом классифицировать полученные изображения, как в массе разнообразнейшего графического материала выделить общие закономерности не только структурного характера (см. критерии 1 и 2). Необходимо было выделить группы в самих элементах изображения, а не в их соотношении. В подобной ситуации возможно было выбрать несколько путей.
Один из возможных критериев группировки предполагает наличие общности в использовании графических приемов различной степени сложности. Имеется в виду применение элементов того или иного канона иконического дискурса.
Подразумевается специфика использования графических эффектов в изображении (светотени, решении объема пространства, использование перспективы и другие художественные эффекты). При подобной классификации важно не столько уровень подачи подобных эффектов, сколько наличие или отсутствие попытки ввести такие приемы в изображение. Результатом приложения такого критерия к массиву данных стало бы выявления предпочтения респондентом какого-либо графического канона и, соответственно, его культурной ориентации. Однако в свете заявленной проблематики исследования подобная типологизация в качестве основной могла бы увести в сторону от решения основной задачи: выявления соотношения между аксио- и ретиологическими стратегиями в поведении и свойствами символической лексики респондента. Однако уровень развитости "художественного языка", его потребность соотнести свое произведение с тем или иным графическим каноном, дать развернутое не только на содержательном, но и на графическом уровне изображение, разумеется, принималось во внимание в ходе проведения аналитических операций.
Следующий критерий, возможно ближе отражает тематику исследования, и поэтому стал весьма значимым при группировке данных. Он заключался в оценке эмотивной и императивной функции на всех уровнях сообщения (используется классификация Р. Якобсона). Если по условиям предложенной респонденту "игры" он нагружает свое сообщение теми или иными эмоциями и побуждает нас к определенным действиям, то несомненно, что эта нагрузка имеет самое непосредственное отношение к практикам социального поведения информанта. Градация этих уровней не ограничивается дихотомией позитив/негатив, к этой оппозиции можно добавить проводимую респондентом стратегию "повышения"/"понижения" эмотивной составляющей того или иного образа. Кроме того, существенным фактором при данной схеме селекции становится условная категория "искренности" / "формализованности" содержащейся в сообщении информации. Имеется ввиду степень отстраненности, проявляемая респондентом при отборе символических единиц и компиляции сообщения. Высокая отстраненность (формализованность) подразумевает преобладающее использование нейтральных, с точки зрения эмоциональной оценки стороннего наблюдателя, символических элементов. Автор как бы дистанцирует себя от сообщения, "реклама" как послание императивное превращается в послание констатирующее.
Третий критерий группировки во многом взаимосвязан с предыдущим и, пожалуй, вряд ли может быть использован в отрыве от него. Он подразумевает селекцию данных по источнику элементов сообщения. Понятие "источник" следует понимать в самом широком смысле этого слова. Это может быть и канонический лексикон символики какой-либо субкультуры, или некий символический элемент имеющий конфигурацию, характерную для какой-либо определенной иконографии (на текстовом уровне это исторически коннотированный текст). Часто встречались элементы, отобранные просто в соответствии с функциональной потребностью поддержки определенного визуального тропа. Это может быть, например, гипербола, буквализация, конструирование отношений причастности по смежности, антономасии, двойной метонимии и т.д.
Два последних критерия легли в основу выделения в обоих группах респондентов "группе А (младшие)" и "группе В (старшие)" нескольких подгрупп.
Последней, четвертой, ступенью стал четвертый проход через массив данных. В него входил анализ анкет, сопутствующих сгруппированным графическим заданиям. Отталкиваясь от изображения, как ключевого элемента анализа (предиката) строилась зависимость с аспектами социальной стратегии индивида. Изучалась готовность к восприятию групповых ценностей, конформность сознания, связь с потреблением того или иного культурного продукта. Сопоставление всех критериев позволяет судить об экстра- или, наоборот, интроверции символической лексики респондента, направленности его интенций коммуникативного творчества, интенции того неуловимого подчас элемента, что делает ролевую игру достоверной и успешной.
Среди графических заданий, выполненных представителями группы А (напомню - в эту группу входят учащиеся 8-х классов, 13-14 лет, гендерное соотношение 6:5, всего опрошено 52 человека), был выделен ряд типических групп. Ниже приводится критерий отбора изображений в ту или иную типическую группу и анализ сопутствующих анкет.
Первую, самую большую группу (забегая вперед, замечу, что и в Группе В это также была самая большая по численности группа) условно можно назвать "Девичий альбом". Ее составили рекламы, нарисованные девушками (всего 9 чел). Название подгруппы неслучайно: все изображения объединяет между собой изобразительные элементы, чаще всего использующиеся в так называемых "девичьих альбомах" (при написании данного раздела использовались результаты исследований Т.Б. Щепаньской, посвященные данному феномену, а также информация, накопленная автором в ходе личных наблюдений).
В первую очередь, имеется ввиду вполне отчетливый графический тип изображения. Как правило, это либо зооморфное существо, либо стилизованная (канонизированная) человеческая фигура. Зооморфные элементы выполнены в так называемой "мультипликационной" стилистике: графический канон взят из диснеевских или других мультфильмов и позволяет успешно тиражировать изображение. Это не означает, что всегда в изображение включен конкретный персонаж того или иного "мультика", но даже в том случае, когда он является плодом воображения респондента, он изображается в узнаваемом стиле детской анимации. Также небольшое количество изображений представляет собой "чистую" символику - например, сердечко со стрелой. Антропоморфные изображения представляют собой стилизованных "принцесс" - отдельный канонический тип в девичий графике, построенный, как правило, на использовании силуэтных черт персонажей детских книжек-раскрасок.
Соотношение текстового уровня и иконографии во всех изображениях в пользу последней. Однако практически все работы имеют текстовую составляющую. Она представлена двумя условно обозначенными типами: безотносительно - афористическим (какой-либо назидательный текст, не имеющий прямого отношения к личности респондента) и относительно-афористический (характеризующий личность респондента). Во всех без исключения работах, имеющих текстовый компонент, разрабатывается императивно ориентированный тип сообщения ретиального типа.
При анализе сопутствующих анкет особый интерес представляет очевидная тенденция к выбору первой и последней позиций вопроса "8" ( Представьте, что вы решили подружиться с компанией ранее незнакомых вам людей. Что вы в первую очередь попытаетесь узнать?) то есть варианты
"...выясните, кто пользуется наибольшим уважением в этом
коллективе" и " выясните. что нужно делать, чтобы завоевать лидирующее положение в этой группе". Оба этих варианта демонстрируют заинтересованность респондента во взаимодействии с учетом групповой иерархии. Главный вывод - авторы подобного типа сообщений ориентированы на соответствие и развитие групповых ценностей, их символика своей императивностью говорит сама за себя - групповое лидерство и соответствие нормативам для них не пустой звук.
Следующая по численности группа респондентов (9 человек) представлена всего двумя девушками и, соответственно, семью юношами. Условно эту группу можно назвать "Активно-субкультурная". В изображения этих респондентов элементы либо субкультурной символики, либо просто стилистика распространенных и субкультурно ориентированных граффити занимает доминирующую позицию. Изменился и характер используемых графических приемов. В первом случае рисунки были сделаны по определенной технологии, рассчитанной на тиражирование (к примеру, в альбомах подруг), но при этом большое внимание уделялось производимому графическому эффекту (долженствующему показать определенные способности автора). Теперь же изображение представляет собой классический типаж street-graffiti, перенесенный на бумагу и несколько видоизмененный. Индивидуального творчества здесь явно меньше, иконический и текстовые уровни призваны подчеркнуть принадлежность респондента. Примечательно структурное родство подобных рисунков и у футбольных болельщиков, рейверов, панков и фанаток сериала "X-Files". Это собственно субкультурный символ (например, эмблема "Зенита", значок "Анархия" или стилизованное название сериала), иногда окруженный интерьером (подчиненное изображение человека или другого, менее значимого символа), иногда являющийся основой изображения, т.е вокруг него развивается собственно образ. К примеру, классическое рейверское изображение "кислотной" рожицы включено в человеческую фигурку, призванную изображать респондента. Почти все изображения имеют текстовой уровень. Он представлен каким либо "чисто" субкультурным или активно используемым и одобряемым субкультурой slogan'ом. При этом внешне императивная форма сообщения на самом деле так же всего лишь подтверждение пресловутой принадлежности.
Анализ ответов на вопрос 6 (см) показал, что практически у всех респондентов мужского пола в той или иной форме присутствуют групповые ритуалы. В гораздо большей степени (особенно это относится к спортивным болельщикам) респонденты этой группы оберегают свое личное пространство (высоко количество выбравших вторую позицию в вопросе 24), большее количество отметивших позиции 5 и 6 в вопросе 8. Меньше так называемый "порог терпения" (позиции 6, 2, 3 в вопросе 33). Низкий уровень индивидуальности и императивности в символических элементах сообщения в сочетании с несколько ретристским отношением к социальной самореализации вне субкультурного единства говорит о том, что респондентам нет необходимости развивать символический багаж и совершенствовать ретиальную стратегию поведения (причем даже в рамках референтной субкультуры), так как для самореализации они не используют символические приемы ведения ролевой игры - другими словами: они не пытаются навязать или утвердить стиль поведения (за них это сделали другие), а следовательно их лексикон символических значений богат, но не гибок. Сама тактика их социального поведения не требует такой гибкости, как от респондентов первой группы, с их установкой на лидерство.
Третью группу, пользуясь сленгом респондентов, можно назвать "Отстойной" (в современном сленге, начина с 1999 года прилагательное "отстойный" - производные отстойно, отстой обобщающая негативная характеристика, включает категории "скучный", "неинтересный", "непривлекательный", "неприятный", "немодный"). Эмотивная нагрузка сообщений данного типа вызывающе негативная. В принципе данные сообщения можно разбить на две подгруппы - "антирекламы" и "ретиальные издевательства". Первые нарочито выставляют автора в неприглядно - эпатирующем виде, вторые призваны продемонстрировать "наплевательское" отношение автора к потенциальным адресатам сообщения. Как графический, так и текстовый уровни отличаются крайней степенью индивидуализированности. Именно в данной группе, при общей тенденции дискурсивной игры на "понижение" проявляется богатство символической лексики авторов. Примерно половина реклам успешно пародирует какие либо исторически коннотированные изобразительные образы и литературные формулы. Друга часть изображений представляет собой сконструированные символы индивидуального авторства, обладающие при этом всеми пререквизитами рекламной продукции - они формируют образ автора продукта, содержат в себе связное сообщение, обладают эмотивной нагрузкой. Часто присутствуют императивы эпатирующего характера. Активно включены тексты "провоцирующего" характера.
Анализ анкет показал, что в целом респондентам этой категории присущи качества классического неформального лидера. Они активно заинтересованы в укреплении своих позиций в групповой иерархии (даже учитывая, что все представители этой группы мужского пола, тенденция к "политике доминирования" достаточно высока). Четко выражена нейтральная форма демонстрируемой идентификации (1 и 2 позиции в вопросе 7). При этом в вопросе о неприкосновенности "личного пространства" (вопос 24) преимущественно выбирались крайние позиции. С другой стороны для респондентов характерен высокий "порог терпимости" (соответствующие позиции в вопросе 33). В принципе можно с высокой степенью предположить, что позиция неформального лидера для этой категории респондентов наиболее выгодна. Данный статус позволяет избежать подчиненного положения. и, с другой стороны избавляет от обязанностей, связанных с лидерством "официальным". Так как позиция неформального лидерства предполагает активное высказывание точки зрения и умения воздействовать на groupmates, неудивительно, что символико-лексический потенциал респондентов этой категории довольно высок.
Следующая группа немногочисленна (всего четыре человека, все юноши)\, но весьма своеобразна. Условно эту группу можно назвать "универсалы". Это авторы констативных сообщений, с минимальным содержанием текстовых элементов. Их объединяет общий графический прием - произвольно скомпонованное изображение атрибутов увлечений авторов (мячиков, компьютеров, гитар, книг и т.п). При этом уровень графической достоверности весьма высок и даже сохраняется в ущерб выразительности рисунка. За одним исключением, в изобразительный ряд включено изображение автора, отнюдь не доминирующее в хаотическом нагромождении разнообразных предметов.
Анализ их анкет показал, во-первых, общий для всех низкий порог терпимости, во-вторых низкую групповую демонстрируемую самоидентификацию и, в-третьих, обеспокоенность оценкой группы (позиция 5 вопроса 8). Символический аппарат коммуникации, как видно из рисунков, весьма низок (ни один не смог выразить свои личностные характеристики, иначе как посредством весьма примитивного изображения предметов своего повседневного обихода), что порождает определенные трудности в коммуникации со сверстниками (на это и указывает обеспокоенность оценкой группы).
Следующие группы, выделенные по результатам анализа графического задания, весьма невелики, и включают в себя буквально две-три анкеты. Однако их сравнительный анализ также представляет интерес. Так в тех анкетах, где текстовый ряд доминирует над иконическим, обе респондентки выбрали открытую позицию вопроса 7. Это говорит о нежелании пользоваться символическими изображениями (т.к немногочисленные иконические элементы выполнены на достаточно высоком уровне, нельзя говорить о проблеме дисграфии у респондентов) из-за, опять же недостаточно развитом мышлении символическими категориями.
Стоит сделать существенное отступление. В тех случаях, когда говориться о неумении, невозможности и нежелании респондента использовать символическую лексику в полном объеме, не имеется в виду ущербность социально значимых качеств данного индивидуума. Нежелание использовать герметичные элементы, выражая собственное я, - это особая форма поведения. В некотором роде это может рассматриваться как реакция на многозначность и синтетичность современной лексики (в широком смысле этого слова). Символ имеет статус. Оппозицией символа является развернутый текст. Символ многозначен. Текст, возможный как его оппозиция, это текст с минимумом значений (хотя код текста есть в то же время и символ). Если рассматривать символ как маркер, то получается, что неразвитость символической лексики - это проявление нежелания маркировать значения.
В этом плане интересны анкеты респондентов, отказавшихся выполнять графическое задание. В группе А таких набралось четыре человека, один юноша и три девушки.
Все респонденты данной группы выбрали открытую позицию в седьмом вопросе. Эта вопиющая закономерность говорит о наличии в исследуемой группе индивидов с двумя типами мышления. Первое, условно назовем его символическим, представляет собой структурируемый ареал значений, а точнее умение оперировать и генерировать маркеры смыслов. Вторая группа принципиально не желает действовать подобным образом, видя в подобном маркировании утрату своей индивидуальности.
Напомню, что в категорию В вошли учащиеся 11-х классов, юноши и девушки в возрасте 16-17 лет (гендерное соотношение 3:4, всего 42 человека). Стоит заметить, что эксперимент с графическим заданием оказался не столь удачным на данной возрастной категории. Всего выполнили задание только 26 респондентов (то есть немногим более половины опрошенных).
Лидирующее по численности категория анкет оказалась та же, что и в группе А (16 девушек). Это говорит о наличии некоторого графического стереотипа мышления. Однако изображения стали менее интересными, по сравнению с экзерсисами младших респондентов. Менее разнообразны мотивы, практически отсутствуют текстовые вставки. Создается ощущение, что респондентки по привычке воспроизводят ту или иную символику своих девичьих альбомов, не придавая ей особого значения. Это подтверждают исследования Т.Б. Щепаньской, которая сообщает, что в последних классах школы интерес к ведению подобного альбома у информантов резко падает. Это весьма показательно и говорит о возрастной трансформации (если не деградации) символического лексикона.
Интересно отметить, что анализ сопутствующих анкет показал больший рост внимания к групповым ритуалам и "обрядам" у респонденток. Это дает возможность говорить о замещении (правда, частичном) состава символической лексики. Богатство и разнообразие реклам, представленных респондентами группы А говорит о том. что им часто приходится воплощать свои символы предметно (в виде рисунков, граффити и т.п), в то время как основные символы, связанные с коммуникацией у респонденток группы В не выражаются графически. Это объясняется переориентацией с ретиальности на аксиальность - неграфические символы, включенные в групповой ритуал a priori аксиальны.
Среди тех, кто не стал выполнять графическое задание, самую обширную группу с оставили респонденты, выбравшие открытую позицию вопроса 7. Это вполне согласуется с предположением, высказанном в п.5.1. Однако на "втором месте" оказались одинаковые по численности группы. В первой (преобладают юноши) оказались выбравшие 4 вариант ответа на седьмой вопрос, а во второй, где соотношение юношей и девушек зеркально противоположное, респонденты отметили пятую позицию.
Это говорит уже не о реализации одинаковых коммуникационных задач разными типами лексики, а, в гораздо большей степени о различном лексическом аппарате, механизмах поддержания коммуникации и различном мировосприятии в целом.
Чем объяснить такой разительный контраст в реакции респондентов на предложенное им задание? Разбор ситуации с группой, проводившей опрос, не обнаружил каких - либо нарушений и отклонений в процедуре опроса. Респонденты просто не смогли выполнить задание по причинам не внешнего, а внутреннего характера. Ввиду недостаточного объема исследовательского материала, мною был проведен экспресс-анализ по методикам анализа графических изображений Н.Н. Обозова. Полученные результаты показали достаточно высокую дисграфию большинства респондентов, связанную с неуверенностью в себе. Это говорит о том, что в ситуации возрастного кризиса (вызванного необходимостью самостоятельно выбирать дальнейшую стратегию вторичной социализации) лексические механизмы претерпевают значительное изменение. Результаты анализа заставляют предположить взаимосвязь позиции лидерства с используемой лексической базой.
Итак, анализ показал наличие взаимосвязи между стратегией поведения подростка в референтной среде и характером используемой им лексики. На ряде примеров было продемонстрировано, что развитие и совершенствование символического языка характерно для тех подростков, которые стремятся улучшить свои позиции в какой-либо из референтных групп сверстников или вообще захватить лидерство в них. Соответственно, на этапе, когда подросток сильнее ощущает свою подчиненность иным группам и сообществам, ранее не имевшим к нему активного касательства или же осознает необходимость интеграции в них на подчиненных правах использование символики в его лексиконе резко сокращается. Оно переходит из разряда компонента ретиальной коммуникации в разряд инструментария аксиальной коммуникации.
Анализ анкет группы А показал многосторонний характер ипользования ретиальные стратегий, их типологию. Возникающая в ходе возрастного развития потребность реализовывать себя в качестве члена некоторого группового единства непосредственным образом влияет на развитие символического мышления индивида. Оно в свою очередь порождает определенный способ творческой самореализации в коммуникационном пространстве повседневного взаимодействия. Это приводит к изменению как вербальной лексики, так и к трансформации механизма мышления. Индивид начинает интегрировать символы в среду. Это крайне важный момент, необходимый для понимания логики поведения подростка и его поведенческих реакций. Вводя в свой лексикон определенные символы, он пытается внедрить их в лексикон своего окружения. Отсюда эта экспрессия ретиальной коммуникации. От того, насколько ему удается навязать ту или иную символику своей группе, зависит степень, в которой он будет устанавливать нормы и распределять статусы в ней. Используя подростковый сленг, можно сказать, что претендент на лидерство пытается навязать свое понимание того, что есть "круто" во всей амбивалетности, сопутствующей этому понятию. Если группа принимает символ, то она принимает и претензию на лидерство. Если группа символ отвергает - претензия становится не легитимна.
В случае "группы В" наблюдается несколько иная сторона того же самого, в сущности, процесса. Реализуя свою потребность перейти в иную группу на условиях даже подчиненного членства (а лидером не позволяют быть правила многовековой социальной "игры") подросток аннулирует свой символический багаж, ликвидируя его, в надежде полностью обновить его. Совершается своего рода "потлач", заявка не на перемену позиции, а на перемену статуса. Наличие стереотипов символического мышления консервирует статус индивида, позволяет реализовываться только в кругу носителей сходного лексикона. Трансформировать этот лексикон в соответствии с новыми требованиями окружения сложнее, чем ликвидировать. Это происходит из-за того, что символ, изначально неся в себе некий самостоятельный информационный массив, трансформируясь за счет приписываемых ему (символу) коннотаций, переносит эти коннотации на подчиненный массив информации, трансформируя и его (что продемонстрировал еще Р.Барт в своей "Мифологии" ).
Интересно сопоставить результаты анализа с понятием "новая норма" в языке. Логично было бы предположить, что языковая норма меняется циклично, соответственно стадиям общественного перехода возрастных групп в поколении. Однако, на мой взгляд, это не совсем так. Ведь богатство символической лексики индивида (и, соответственно, активность символической инновации) зависит от бесчисленных внешних факторов. Важнейшим из них является, несомненно, увеличение информационного потока. Символ, будучи неким накопителем определенной информации, помогает этот поток структурировать. Формирование символической лексики становится механизмом достижения высокой позиции в группе именно потому, что это является своего рода "орудием информационной защиты". Только необходимость в подобной защите и может породить рассматриваемый в данной работе феномен.
Претендент получает возможность стать лидером группы в благодарность за то, что предоставил им еще одну модификацию подобного "механизма", происходит обмен (символический обмен символами, как не смешно это звучит)
Этот обмен играет весьма значительную роль как в взаимоотношениях индивидов внутри одной группы, так и между представителями разных групп. Трансформация лексики тесно связана с развитием механизмов группового доминирования и перехода, будучи обусловленной интенсивностью воздействующего на группу / группы информационного потока.
В рассматриваемом нами случае коммуникационных стратегий тинэйджеров это означает, что с одной стороны на них воздействуют константные факторы, коренящиеся в социальной структуре общества, а с другой стороны, существует некая переменная спонтанно возникающая сила, нарушающая равномерный ход событий. Ее влияние сказывается на темпе социальной адаптации представителей самых различных возрастных групп и ведет к значительным изменениям в дистанции и соотношении сил между ними.
